Дом, который построил Пол

Что такое музыкальная критика? Не смотря на мое дилетантское мнение, я считаю, что это, прежде всего, конкретика. Благодаря критике мы можем выяснить, из чего и как сделана музыкальная волна. Критик также, по-моему, обязан собрать интересные факты или хотя бы прочитать интервью с музыкантом, чтобы понять, в чем идея его музыки. Но конкретика не всегда нужна. Зачем нам нужна конкретика, к примеру, при обзоре альбомов The Beatles или других классиков? Критика этим альбомам нужна была, когда они были свежими и не “встали” аксиомой посреди музыкального поля. Сейчас же, рассматривая такие альбомы, лучше удариться в лирическую эссеистику, с помощью которой можно популяризировать хороший вкус и эстетические нормы. И поэтому подкреплением к моему манифесту будет лирическое эссе на тему первого сольного альбома Пола Маккартни, вышедшего после распада The Beatles и требующего особый подход.

Лондон- город невероятно широкий во всех смыслах этого слова, и от него достаточно быстро устаешь, но, чтобы “избежать Лондона”, не нужно многого. Нужно лишь сесть в машину и уехать за тысячу километров в район Шотландии. Хотя, если быть более лиричным, то лучше превратиться в Пола, слететь с той крыши, где проходил последний концерт The Beatles, и планировать на крыльях любви, дружбы и света до зеленых лощин сказочных шотландских замков. Лететь лучше всего, конечно, ночью. Ночью, когда ветра Северного моря обвевают лицо, и сырой воздух обжигает холодные легкие. Пролетев Шеффилд, завернув над Манчестером и обогнув Ливерпуль, долететь где-то до окрестностей Эдинбурга. Мягко приземлиться и упасть своими лакированными Кэмденскими туфлями на зеленую, переливающуюся в лунных лучах, траву. Оглядеться, увидеть морское прибрежье, а чуть-чуть вдалеке - деревянный трехэтажный дом. Дом, стоящий как неприкаянный, выделяющийся в зеленом море, но остающийся частичкой мира сего. На входную дверь дома опирается любимая Линда. Она ждала нас здесь на протяжении всего дня. Своим спокойным взглядом, слегка снизу вверх, она здоровается с нами. Улыбнувшись ей в ответ, мы выходим из легкого ступора, и тяжеловесной, слегка проваливающейся походкой мы приближаемся к дому. Линда выходит к нам с небольшой корзиночкой земляники. Подойдя к нам совсем близко, она смотрит глубоко в нашу душу. Мы проваливаемся сквозь ее глаза, не помня ничего более, и просыпаемся с нежным розовым заревом. На кухне слышны легкий шквар и суета, которые так приятно сочетаются с шумом всего окружающего природного лона. Мы спускаемся медленно, скрипя половицами, захватываем акустическую гитару и подсаживаемся в столовой к действу. Пока Линда занята хозяйственными делами, мы совсем нежно играем легкую и робкую мелодию, которая скорее даже не мелодия, а один из предметов этого чудесного теплого дома. После прекрасного завтрака начинается типичный дневной зной, и тут стоит выбор. Можно отдаться этому зною, расплывшись кусочком масла на чугунной сковородке, а можно противостоять и светить так же ярко, как светит в такое время солнце. Время в таких местах равно бесконечности, поэтому можно выбирать что угодно. Все же, скорее по инерции прошлого десятилетия, мы не хотим поддаться природному феномену и играем со своей группой на улице возле дома так же ярко, сочно и слегка провокационно, как светит солнце. Отвлекшись на минуту от рок-н-рольного драйва, мы замечаем, что пролетел целый день, и вот ветер начинает щекотать глаза и щеки, наступает ночь. Лежа в мягкой кровати, в таком спокойном месте, душа рвется далеко от тела. Рваться улететь невидимкой в бескрайние темные просторы, завывая песни счастливых и влюбленных, и чувствуя кончиками ног холодные воды Северного моря. Как это обычно и бывает ночью, многие моменты смешиваются воедино, даже если они уж слишком контрастны. Среди ночи наступает знойный день, и вот мы несемся на своем старом, но верном пикапе по пыльным дорогам, наслаждаясь веселой компанией самых близких людей. На секунду, как и все чуткие люди, мы закрываем глаза, чтобы они сработали, как камера обскура, открывая их снова, солнце ломает сетчатку, и глаза наполняются бликами и переливами, мир превращается в калейдоскоп. Любой знойный день имеет свой конец, солнце и кристальное голубое небо закутываются в серое облачное одеяло. Границы между землей и небом особенно четки, но все остальное сливается воедино. В такую погоду лучше сидеть дома, на подоконнике, и наслаждаться глазами любимой и чашкой горячего кофе. Такая погода всегда является кладом для мозга. Находятся новые сентиментальные словосочетания, философские мысли и скромные искренние улыбки. Но все же жизнь вне города очень циклична. Начинается новый знойный день, на этот раз то ли для разнообразия, то ли из-за окружающей среды, мы выбираем растаять и нагреться, как камешек на солнце. На жаре, особенно у городских романтиков, начинает кипеть голова, и в кипяченую голову засыпаются новые, невиданные доселе мотивы. Гипнотические, повторяющиеся, короткие, но загадочные. Закрыв глаза и раскрыв рот, мы спокойно забираем этот дух летнего зноя. Иногда в летнем зное просыпаются грустные меланхолические нотки из прошлого, как связь с ушедшим, но в основном новые мотивы более пропитаны африканской резвостью и горячностью. Единый стук барабанов сковывает и не отпускает до конца. Пол остается утопать в зеленой бархатной траве, наслаждаясь заслуженным отдыхом, а мы улетаем обратно, оставляя его и Линду.